"... ты помнишь, как всё начиналось..."

[Олега]

Второй раз в магазине я появился 8 Марта, тогда это было обыкновенным рабочим днем. Большая по численности мужская половина гарнизона была озадачена только одним, как достать цветочки для меньшей женской. Несмотря на строжайшие запреты, которые указами распространялись, именно, на этот день, мужики, как мотыльки из коконов, вылезали из щелей в заборе гарнизона и, весело галдя, роились около цветочных магазинов близлежащих чешских городков.
Хотелось поздравить продавщицу, но удерживала мысль, что, по-моему, кроме наших военных городков этот день никто не отмечает.
А потом как?... Жестами… Пожелать ей вот такого, большого счастья,… Что она подумает?... Наверное, что я хочу купить тот самый 220-литровый аквариум…
Купить в магазине напротив букетик-охапочку нежно оранжево-красных маленьких тюльпанчиков? Это наши подруги, не избалованные цветами и подарками, радуются, как дети, и мы вместе с ними первому весеннему букетику. Да, если бы и были розы в магазине напротив, я все равно не смог совершить что-то внятное.
Рыбок покупать расхотелось, вечер обещал быть напряженным.

Рыбок я купил только в третье посещение заветного магазина. Девушке из магазина, я искал сходное определение среди названий рыбок, искал и не мог найти. На ум приходило только Ветта, но второе – спеленденс, коробило и отметалось сразу.

На это раз, продавцом выступала другая девушка. И тоже Ветта. Она очень с интересом поглядывала на меня, когда переливала рыбок из сачка в пакетик. Я стыдился откровенного интереса к своей шинели. Ну, не меня же она разглядывала в самом деле. Ошибся. Именно, меня. Это я понял потом через несколько недель. Но заинтересовал я ее не, как личность, а тем, что я покупал.
Я уже выдавал с рязанским акцентом названия рыб по латыни. Я уже знал, что рыбок по видам надо поменее, а внутри вида по количеству – поболее. Девушке иногда приходилось по два раза махать сачком, чтобы выловить для меня по три-четыре пары каждого вида, которые я, наверное, все-таки выдавал на ломанном латинском языке, потому, как меня иногда эта «Ветта» очень элегантно на мягком наречии переспрашивал:
- Цо? Цо? Цо хшешь, пан? – примерно: что-что, что вы хотите?

Перед Первым мая ко мне нагрянули друзья-командиры в первую очередь посмотреть аквариум и попить пива перед телевизором. Возможно и наоборот.
Все четверо одинаково склонились к аквариуму, который стоял на журнальном столе, и даже с самодельной подсветкой сверху. Сзади они были одинаково похожи друг на друга. Наглаженные стрелочки на галифе как бы появлялись из ниоткуда и спускались вниз в сапоги. Наконец, одна спина слегка разогнулась, и появилось красное лицо. То ли от натуги, еще бы минут десять головой ниже ватерлинии, то ли от того, что надо было подобрать какие-то слова и хоть как-то оценить увиденное, о котором много и подробно разглагольствовалось в курилках:
- И... хто это.. и вообще… чо?
В аквариуме, без грунта, на дне которого стояло три бледненьких горшка с пышными охапками растений, достаточно различимо плавало 6 «щучек», 6 мало различимых слепых рыбок, т.е. совсем без глаз (вот, наверное, кому хорошо, им безразлично, кто на них пялится по другую сторону стекла), еще, если до боли в глазах навести резкость, можно было различить 5 стеклянных окуней, 4-х (покупал 6) таких же прозрачных сомов-ножей не нашел даже я. Зато мое лицо по окраске сравнялось с цветом друзей.
- Пойдем-ка лучше на кухню пиво пить – тоном человека, для которого прямо перед ним в кассе закончились билеты на долгожданный фильм, заявил командир взвода.
На кухне, памятуя «…или хорошее, или никак…» речь об аквариуме не заводили.

Так вот почему так заинтересованно поглядывала на меня симпатичная чешка из зоомагазина, когда коверкая слова, я выдавал названия рыб. Приговоренных. И как она умудрялась различать в этих прозрачных созданиях самцов и самок, а ведь, как старалась.
В ее улыбающихся глазах, специалистом по рыбам я не был. А сумасшедшим – точно!